Во время Второй мировой войны Ирена Сендлер была сотрудницей варшавского Управления здравоохранения и одновременно членом польской подпольной организации. У Ирены был допуск в Варшавское гетто, где она следила за больными детьми. Она и её товарищи сумели вывезти из гетто 2 500 детей, которые были переданы в польские детские дома, в частные семьи и монастыри.
Осуществлялось это так: младенцам давали снотворное и помещали в маленькие коробки с дырками, чтобы они не задохнулись. Вывозили их в машинах, которые доставляли в лагерь дезинфекционные средства. Некоторых детей выводили через подвалы домов, непосредственно прилегавших к гетто, использовались для побегов и водосточные люки. Некоторых детей выносили в мешках и корзинах. Кроме того в кузове сидела собака, обученная лаять, когда машину впускали в гетто или выпускали из него — лай собаки заглушал шум или детский плач.
Ирена Сендлер записывала данные всех спасённых детей на узкие полоски тонкой бумаги и прятала эти списки в стеклянной бутылке, которую закапывала под яблоней в саду у подруги — она хотела после войны разыскать родственников детей.
Ирена была арестована по доносу владелицы прачечной. После пыток она была приговорена к смерти, но её спасли подпольщики, подкупившие охранников, которые тайно вывели её из тюрьмы. В официальных бумагах она была объявлена казнённой и до конца войны скрывалась, но продолжала работать в подполье и помогать детям.
По окончанию войны Ирена раскопала свой тайник с данными о спасённых детях и передала их председателю Центрального комитета польских евреев — с помощью этого списка удалось разыскать уцелевших родственников этих детей, если у кого-то они остались.
После установления в Польше коммунистического режима Ирену Сендлер вызывали на допросы по поводу её сотрудничества с правительством Польши. На тот момент Ирена была беременна, в результате допросов она родила недоношенного ребёнка, который умер через 11 дней...
...Всю жизнь Ирена работала там, где могла помочь людям — сначала в отделе социальной помощи, затем руководителем опеки в Союзе инвалидов, потом при министерстве здравоохранения и социального обеспечения. А вспоминая о том страшном времени и гетто, Ирена признавалась: "Я до сих пор чувствую себя виноватой, что не сделала больше..."
В 1965 году израильский Институт катастрофы европейского еврейства и музей Холокоста «Яд ва-Шем» присудил Ирене Сендлер звание «Праведника народов мира».
...Последние годы своей жизни Ирена Сендлер жила в однокомнатной квартире в центре Варшавы. Скончалась она 12 мая 2008 года в Варшаве на 99-м году жизни. ........... (по материалам статей и Википедии)
Из книги «Дети войны», над которой я работала весь прошлый год, на днях она вышла. (Воспоминания детей войны г. Иваново и ивановской области)
Сын
В 45-м мне исполнилось семь. Помню, как со стороны Болотной улицы мимо нас вели под конвоем пленных немцев. «Так вот как они выглядят, наши враги! Плюнуть, что ли, им вслед? Ком земли швырнуть или слово крикнуть обидное?» – пронеслось в моей голове. А они ногами шаркают, глаза от людей прячут – жалкие все такие, на зверюг не похожие… Вдруг одна женщина из толпы подбежала к немцу и сунула ему в руку какую-то снедь. Тот от неожиданности опешил, да и мы тоже. «Разве можно жалеть врага?» – стучало в моих висках. А эта женщина будто почуяла мой немой укор и ответила мне тихо: – Сын мой пропал без вести... Такой же, молодой совсем... Если жив, может, и ему на чужбине руку помощи кто-то подаст. Верю я, мир не без добрых людей. А этот, может, и не по своей воле сюда пришел… Долгие годы понадобились мне, чтобы отлегло – всё казалось, что неуместен был тот жест милосердия. И только потом я поняла, что невозможно жить со злобой на сердце, что бы там ни происходило…
Голос
В 1947-м с фронта вернулся мой старший брат – и первым делом достал гостинцы. Меня почему-то привлек маргарин – ох и наелась я его до коликов в животе… Потом, вечером за чашкой чая, заваренного ветками вишни, взрослые разговаривали вполголоса. До меня доходили лишь обрывки фраз и событий. – Расположились на позиции, ведем артподготовку. – рассказывал брат. – После нас в бой должны вступить танки. Наши снаряды летят в сторону противника, а оттуда – ураганный огонь. Грохот, взрывы, земля дыбом. Убиты ребята из моего расчета. И вдруг тихий человеческий голос откуда-то прямо мне в уши: «Отползи от пушки, отползи». Оглянулся – один я, но осмыслять времени не было – подчинился я этому голосу, отполз. И тут же пушку мою разнесло снарядом. Груда металла осталась и огромная воронка… Очнулся в госпитале. Но до сих пор не могу понять: чей это был голос? А мама в ответ: – Перед отправкой на фронт я в твой ватник молитву зашила «Живые в помощи». И с Галинкой, сестрой твоей, каждый вечер молились перед иконой Богородицы о спасении твоём. По воскресеньям в храм на службу ходили. Оттуда и «голос»… Всё верно, молились. Даже лицо батюшки Лазаря по сей день помню. Не могла убедить меня учительница Лебедева в том, что Бога нет, да и лукавила Клавдия Ивановна. Жили мы по соседству, дома напротив, вне школы иногда встречались – видела я своими глазами на её груди медный крестик... (Галина Петровна Измайлова)
Хороший день 8 мая, а почему – мы это знаем, ведь родились сегодня наши Григорий, Чикина, и Саша! УРА! Поздравляю, дорогие! Живите и творите долго, и будьте нам здоровы и радостны всегда! Люблю - обнимаю - желаю - скучаю!!💥
День памяти Бориса Рыжего (8.09. 1974 – 7.05.2001) Он ушёл 7 мая 20 лет назад…
Поэт родился в Челябинске, в интеллигентной семье профессора и врача. После переезда семьи в Свердловск жизнь мальчика начинает проходить в двух мирах: водном он учит английский по Шекспиру, читает много стихов и в 14 лет начинает писать сам. А в другом -- двор, драки, борьба за авторитет и выживание. В рабочем районе, где рос Рыжий, вокруг него были всё время какие-то урки, алкаши и хулиганы. Драться приходилось часто, тем более, что с 14 лет он занимался боксом.
Впрочем, в своем районе он пользовался уважением, сестра вспоминала такой случай: «Слушай, – сказа он ей, – иду по лестнице, передо мной мужик. Он вынимает нож. Глаза совсем стеклянные. Потом говорит: “А, Борька, это ты…”» И не стал его трогать… А ещё один раз при Боре с девушки сняли шапку. Он бросился вдогонку, настиг похитителя, шапку вырвал из рук: “Гляжу на него и не знаю: что делать? В милицию сдавать – стрёмно. По морде бить – противно. Плюнул я – и понес шапку девушке».
В 1991 году семья Рыжих из бандитского района Вторчермета переезжает на Московскую горку. Летом этого же года только окончивший школу Борис провожал свою будущую жену Ирину домой на Вторчермет. В новом костюме, недавно привезенном отцом из Германии. А на обратном пути был избит возле Дворца спорта: «Сзади ударили по голове, сбили с ног, долго пинали». Костюм, разумеется, сняли. Восстанавливался Борис очень долго – следы побоев видны даже на свадебных фотографиях. Женился он рано на девушке, за которой ухаживал ещё со школы. Затем было рождение сына Артема, учеба в Горном институте и впоследствии аспирантура.
Практику Рыжий проходил в геологических партиях на Северном Урале. Опубликовал 18 работ по строению земной коры и сейсмичности Урала и России, работал в НИИ. И всё это время он писал стихи, причём записывал на всём, что попадалось под руку. Стол в доме был застелен бумагой, и когда свободного места не оставалось, он просто менял исписанные листы на чистые… Стихи Рыжего переведены на английский, голландский, итальянский и немецкий языки. Он лауреат литературных премий «Антибукер», «Северная Пальмира». Участвовал в международном фестивале поэтов в Нидерландах…
Маленький, сонный, по чёрному льду в школу – вот-вот упаду – но иду. Мрачно идёт вдоль квартала народ. Мрачно гудит за кварталом завод. "...Личико, личико, личико, ли... будет, мой ангел, чернее земли. Рученьки, рученьки, рученьки, ру... будут дрожать на холодном ветру. Маленький, маленький, маленький, ма... – в ватный рукав выдыхает зима: – Аленький галстук на тоненькой ше... греет ли, мальчик, тепло ли душе?"... ...Всё, что я понял, я понял тогда: нет никого, ничего, никогда. Где бы я ни был – на чёрном ветру в чёрном снегу упаду и умру. Будет завод надо мною гудеть. Будет звезда надо мною гореть. Ржавая, в странных прожилках, звезда, и – никого, ничего, никогда. (Борис Рыжий)
...Он ушёл из жизни сам, оставив предсмертную записку: «Я всех любил. Без дураков»… Сыну Артёму в то время было 8 лет, и никто не мог и предположить, что случится потом… ( Collapse )
Говорить с человеком, которого больше нет, говорить, замедляя шаг и не помня тем, рядом каркнул ворон – чёрный, как этот снег, ночь приходит в город – близко уже совсем.
Говорить, огибая лужу, ступив на лёд, неожиданно поскользнувшись – но я сильней, говорить что-то трудно, путано – кто поймёт, кто вернёт тишину и музыку прежних дней?
Говорить, забывая время и этот сюр, обращаясь за параллельные дни, ветра, сколько будет ещё таких, как сегодня, утр – я не знаю теперь, что будет и кто был прав.
Говорить, вспоминать о том, как крутило плот, вырывался огонь из дыма, не укрощён, всё валилось кругом, ломалось – но нам везло, проносилось куда-то мимо пока ещё.
Это будет потом, покатится снежный ком, будет ясен финал, хотелось бы отложить, будет птица кружить над домом, но где тот дом, дни тускнеют и обращаются в миражи.
Говорить сквозь туман и эту немую тьму, через тучи нависшие, стёртые эти дни… Ты кому говоришь, кому говоришь, кому?.. Я ему говорю… А, может, тому, кто с ним.
…… Много сейчас рассказывают о том, как на кого повлияла пандемия и год взаперти, а так же о последствиях у перенёсших это заболевание. А оно действительно странное – не помню, чтобы после обычного гриппа кто-нибудь лез на стенку от ничем не мотивированного отчаяния. Не у всех такое, надеюсь…
Соседка моей коллеги перенесла «корону» легко, а где-то через две-три недели у неё за завтраком на даче оторвался тромб – смерть была мгновенной. Соседка была человеком здоровым и подвижным, 50-ти ещё не было. Врачи сказали, что это последствия перенесённого короновируса, и этого никто не мог предусмотреть. Только, пожалуйста, не вступайте со мной в медицинскую дискуссию – я не врач, рассказываю то, что показало обследование и что сказал доктор мужу этой соседки. Возможно, что нужно после этого заболевания обследоваться через какое-то время – рекомендаций не даю, у меня другое образование. Но, как я поняла, врачи и сами не очень в курсе, что происходит, а только находятся в процессе изучения.
Коллега же моя отболела вот этим тоже без особого напряжения – два дня температуры, а потом просто две недели уныло лежала на диване тряпочкой, ни на что не имея сил. Но после выздоровления с ней начали происходить неведомые до этого ей вещи – на неё навалилась слезливая бесконечная депра, из которой самостоятельно выбраться она не смогла и записалась к доктору. Причём нужно знать мою коллегу, какой это двигатель и мотор. А тут как подменили человека. Доктор выписал ей какие-то пилюли, и коллега медленно начала приходить в себя, начиная видеть белое белым, а не серобуромалиновым. Вот такие неожиданности.
Я не болела, но это пандемийное время на мне тоже, видимо, сказалось. Появилась не свойственная мне тревожность – она где-то внутри живёт – наверное, это у многих. Ну и тоска какая-то накрывает периодически, и бессилье. Ну то есть сильный отток энергии произошёл, но я ищу выходы, конечно.
А ещё у меня что-то случилось с моими внутренними птицами: раньше я была совершенная сова, ложилась поздно и работать (в смысле что-то писать) могла только по вечерам и ночам. Теперь же я ночью работать практически не в состоянии, но и рано утром тоже мозг спит. Осталось несколько часов до обеда, а потом бежишь на работу, а после работы идёшь свои тыщи шагов, а потом приходишь и уже мало на что способен. Это никуда не годится. И хоть и сильно сократился сон, всё равно мало что успеваю.
А у вас, друзья, есть что-нибудь подобное? Или все живут в привычном ритме? Хотелось бы узнать.
