Наш личный «Сухомлинский»
Бессмысленно спрашивать «почему?» «за что?..» – не у кого потому что. Появление нового человека на свет можно даже запланировать. Но предсказать, каким и когда будет его уход, нам, простым смертным, не дано.
Я называла её «наш Сухомлинский». И звала «Мэри». Моя коллега, Марина Сухова, была среди нас самой продвинутой в деле всех этих «инноваций» и бумажного кошмара. Потому что нет такого педагога, который при словах «программа», «мониторинг», «компетенции», «технологии» и всякого такого подобного – не вздрогнул бы и не застонал. А наша Мэри тихо вздыхала и отдельно с каждым погружалась в эти научные термины и таблицы, и сидела допоздна, подбирая правильные и умные слова для программ, отчётов и прочего крышесноса. Мы без неё были, как без рук. Мэри впрягалась в эту повозку и никому не отказывала.
Когда 25 лет назад я пришла работать в наш отдел, Марина очень обрадовалась – она заочно знала меня, хранила какие-то заметки и стихи из газет, помнила некоторые мои песни.
Когда же это было, Боже мой – в прошлом веке. Как мы уже давно живём, сколько всего помним…
В тот давний год мои дети первый раз были отправлены в лагерь, в младший отряд, где воспитателем была Марина. За детей я была совершенно спокойна – Марина умела всем стать на этот месяц матерью. Тем более, что мои хорошо её знали.
Это было в июле .
Вечером в гости к нам зашёл Саша, Маринин муж – они дружили с ним со школы, потом поженились, родили сына. А мы дружили и с Сашей, и с Мариной, ходили друг к другу в гости.
Сашка принёс какого-то вина, мы посидели на кухне, выпили, попели даже каких-то песен, поржали, как водится. Наутро он собирался ехать за грибами на своей машине, звал и нас. В итоге уехал со своими школьными друзьями (они все были заядлыми грибниками и плотно дружили между собой).
И вечером этого дня мы узнали, что на их машину налетел какой-то дальнобойщик, не справился с управлением. Все четверо друзей погибли.
Марина на несколько дней приехала из лагеря, похоронила мужа и вернулась в лагерь опять – видимо, не смогли найти ей подмену. Или она сама решила уехать в отряд, чтобы не оставаться с горем один на один.
«Мне тогда очень помогли твои девчонки. – призналась она немного позже. – Они как будто чувствовали что-то – ни на шаг не отходили от меня, всё время держали меня за руки и что-то рассказывали, рассказывали…»
Сашка у Марины был очень весёлым и любящим человеком. Обожал музыку, лес, их общих друзей. Видимо, он очень старался помочь преодолеть Марине это горе – приходил к ней во сне, утешал её, смешил. В какой-то момент она начала рисовать – и рисовала она в основном портреты Саши. Немного потусторонние, мистические – и довольно точные в портретном смысле. Наша Сухова – Сухомлинская стала немного мистиком. Часто, после уроков, мы говорили с ней о жизни и смерти. Я ей носила какие-то книги по философии. Но вообще Марина была математик, и хороший математик.
Она занималась математикой с детьми, с любыми – двоечников вытягивала на хороший уровень, желающих готовила к олимпиадам. Ну а с коллегами корпела над их программами.
Потом у Марины заболела мама, болела долго и тяжело, Марина была привязана к ней, но никогда не жаловалась. Потом мама умерла и вскоре заболела сама Марина.
Будучи уже с нехорошим диагнозом Мэри ходила на работу и продолжала тянуть свою лямку. Она любила эту работу, любила нас, бестолковых своих коллег. Но каждый шаг ей давался всё тяжелее, и однажды она упала, и сломала шейку бедра. И слегла.
У неё была старшая сестра, к которой она была очень привязана. Конечно, Марине помогали и дети, и внуки – она обожала своих детей и внучек. Но сестра – это духовное родство, это детство, прошлое, любимые книги и музыка. Они очень поддерживали друг друга.
Но вот сестра заболела и слегла, и через три месяца тяжёлого лежания её не стало. И вскоре Марина сказала своим детям: «Я слышу, как сестра зовёт меня. Я вижу её».
Наша Марина умерла через 40 дней после смерти своей сестры.
9 мая, когда по телевизору прошёл Парад Победы, она своим оптимистичным звонким голоском попросила, чтобы дети дали ей супа. А затем ей вдруг стало не хватать воздуха. Ребята подбежали к ней, помогли сесть. Марина положила сыну голову на плечо и уснула.
…Вчера, 11 мая, на отпевании в Храме Серафима Саровского было довольно много людей. Пришли коллеги, пришли её подруги, пришли родители и дети, её ученики. Много говорили, рассказывали о Марине, благодарили её за свет, доброту и любовь. Было много цветов и слёз. Ей не было ещё и 60-ти.
..А похоронили её вместе с Сашей, с любимым её Сашей… теперь у них будет один памятник на двоих. И рядом с их могилкой – две огромные ели и молодые берёзки. Всё, как она любит.
Я называла её «наш Сухомлинский». И звала «Мэри». Моя коллега, Марина Сухова, была среди нас самой продвинутой в деле всех этих «инноваций» и бумажного кошмара. Потому что нет такого педагога, который при словах «программа», «мониторинг», «компетенции», «технологии» и всякого такого подобного – не вздрогнул бы и не застонал. А наша Мэри тихо вздыхала и отдельно с каждым погружалась в эти научные термины и таблицы, и сидела допоздна, подбирая правильные и умные слова для программ, отчётов и прочего крышесноса. Мы без неё были, как без рук. Мэри впрягалась в эту повозку и никому не отказывала.
Когда 25 лет назад я пришла работать в наш отдел, Марина очень обрадовалась – она заочно знала меня, хранила какие-то заметки и стихи из газет, помнила некоторые мои песни.
Когда же это было, Боже мой – в прошлом веке. Как мы уже давно живём, сколько всего помним…
В тот давний год мои дети первый раз были отправлены в лагерь, в младший отряд, где воспитателем была Марина. За детей я была совершенно спокойна – Марина умела всем стать на этот месяц матерью. Тем более, что мои хорошо её знали.
Это было в июле .
Вечером в гости к нам зашёл Саша, Маринин муж – они дружили с ним со школы, потом поженились, родили сына. А мы дружили и с Сашей, и с Мариной, ходили друг к другу в гости.
Сашка принёс какого-то вина, мы посидели на кухне, выпили, попели даже каких-то песен, поржали, как водится. Наутро он собирался ехать за грибами на своей машине, звал и нас. В итоге уехал со своими школьными друзьями (они все были заядлыми грибниками и плотно дружили между собой).
И вечером этого дня мы узнали, что на их машину налетел какой-то дальнобойщик, не справился с управлением. Все четверо друзей погибли.
Марина на несколько дней приехала из лагеря, похоронила мужа и вернулась в лагерь опять – видимо, не смогли найти ей подмену. Или она сама решила уехать в отряд, чтобы не оставаться с горем один на один.
«Мне тогда очень помогли твои девчонки. – призналась она немного позже. – Они как будто чувствовали что-то – ни на шаг не отходили от меня, всё время держали меня за руки и что-то рассказывали, рассказывали…»
Сашка у Марины был очень весёлым и любящим человеком. Обожал музыку, лес, их общих друзей. Видимо, он очень старался помочь преодолеть Марине это горе – приходил к ней во сне, утешал её, смешил. В какой-то момент она начала рисовать – и рисовала она в основном портреты Саши. Немного потусторонние, мистические – и довольно точные в портретном смысле. Наша Сухова – Сухомлинская стала немного мистиком. Часто, после уроков, мы говорили с ней о жизни и смерти. Я ей носила какие-то книги по философии. Но вообще Марина была математик, и хороший математик.
Она занималась математикой с детьми, с любыми – двоечников вытягивала на хороший уровень, желающих готовила к олимпиадам. Ну а с коллегами корпела над их программами.
Потом у Марины заболела мама, болела долго и тяжело, Марина была привязана к ней, но никогда не жаловалась. Потом мама умерла и вскоре заболела сама Марина.
Будучи уже с нехорошим диагнозом Мэри ходила на работу и продолжала тянуть свою лямку. Она любила эту работу, любила нас, бестолковых своих коллег. Но каждый шаг ей давался всё тяжелее, и однажды она упала, и сломала шейку бедра. И слегла.
У неё была старшая сестра, к которой она была очень привязана. Конечно, Марине помогали и дети, и внуки – она обожала своих детей и внучек. Но сестра – это духовное родство, это детство, прошлое, любимые книги и музыка. Они очень поддерживали друг друга.
Но вот сестра заболела и слегла, и через три месяца тяжёлого лежания её не стало. И вскоре Марина сказала своим детям: «Я слышу, как сестра зовёт меня. Я вижу её».
Наша Марина умерла через 40 дней после смерти своей сестры.
9 мая, когда по телевизору прошёл Парад Победы, она своим оптимистичным звонким голоском попросила, чтобы дети дали ей супа. А затем ей вдруг стало не хватать воздуха. Ребята подбежали к ней, помогли сесть. Марина положила сыну голову на плечо и уснула.
…Вчера, 11 мая, на отпевании в Храме Серафима Саровского было довольно много людей. Пришли коллеги, пришли её подруги, пришли родители и дети, её ученики. Много говорили, рассказывали о Марине, благодарили её за свет, доброту и любовь. Было много цветов и слёз. Ей не было ещё и 60-ти.
..А похоронили её вместе с Сашей, с любимым её Сашей… теперь у них будет один памятник на двоих. И рядом с их могилкой – две огромные ели и молодые берёзки. Всё, как она любит.