а умирают мало, покорнейше благодарим, что собрались на тот свет,
а на этом мест нет – в очередь, в очередь, ждать не стыдно,
может быть завтра места появятся,
а сегодня нет.
А на старой улице низкий барак, брусчатка,
Марфеньку, Марфеньку посмотрите, что это с ней, посмотрите, фельдшер,
в очередь, в очередь… ну а если плоха, то пора прощаться,
больше ничем не могу утешить.
Крылечко низкое, доски скрипят глухо,
а дня не выпросить, тёплого дня без ветра,
ведёт старуху домой, говорит старуха:
«Там верба на берегу, помнишь ли вербу?..»
Идут домой по переулкам тёмным,
сколько идут – да кто эти дни считает,
не помнит старик, молчит, ничего не помнит –
в какой это было жизни, с какого краю.
В городе, в этом городе, где-то в начале марта,
а, может быть, это май уже, а, может быть, май отсрочен,
лёгкой девочкой белокурой бежит вдоль берега Марфа,
обнимает вербу, целует вербу в маленькие листочки.
А там, на крыльце одинокий сидит Яков,
проводил её, доволен, что трат немного,
вот сидит на пороге, тяжёлый, как будто якорь,
вот сидит и не может встать – онемели ноги.
Да и знать не знал, что любил, ни о чём не плакал,
примирялся с любой потерей, с любою болью,
да не жалко ведь умирать, умирать не жалко,
жалко скрипку – её никак не возьмёшь с собою.
В городе, в этом городе долгий ветер
вынимает из тела душу рывком и стоном,
рыжий Ротшильд когда-то раньше играл на флейте,
да и сам был похож на флейту, пуглив и тонок.
В городе, в этом городе, где всё сумрачно так и зыбко,
вечерами играет скрипка и каждый слышит,
рыжий Ротшильд, скажи, кто дал тебе эту скрипку?..
Она плачет так, будто видела смерть всех ближе.
* * *
(2015 г., "Скрипка Ротшильда" Чехов)
