как будто в тумане являя протяжные тени.
Но где же они, трубадуры, и где звездочёты?
На мутном экране ни музыки, ни вдохновенья.
А просто бывает, что нет ни начала, ни края.
И не отпускает, и катится шариком ртути.
И, кажется, что по-другому уже не бывает,
и больше не будет, и больше другого не будет.
Уплыли в кораблике белом высокие ноты.
Затянуто всё пеленою и выпущен воздух.
Состарились все трубадуры, ушли звездочёты,
и где-то совсем далеко эти песни и звёзды.
И льдина не тает, стоит, ну а год убывает,
и мы убываем, не помня ни слов, ни созвездий,
и вдаль улетает последняя белая стая,
последняя стая, последняя белая песня.
Но словно прозрачной волною неясное что-то
тебя поднимает, и небо не кажется хмурым –
там где-то за синей горою не спят звездочёты,
и где-то по белой дороге идут трубадуры.
