А здесь, в её квартире, цивилизации никакой, только книги. Посему время проходит с пользой – что-то всё время находим и читаем. Когда я последний раз читала столько «живых» страниц, не электронных? Не помню.
Сегодня Миша собирался на рыбалку, но проспал – читал долго. Утром встал, походил по комнатам, обозревая. Затем задумчиво произнёс:
– Богатыри-то из наших былин, ну как есть – гопники, всем своим поведением. Ну ты подумай: едет Святогор на коне, думает: где бы ему силу применить? В общем, ищет, до кого бы дободаться. А тут ему навстречу хилый человек с котомкой. Тот давай на него бочки катить: что мол у тебя там в котомке, а ну-ка покажи!.. Ну вот какое тебе дело до нищего человека? Так ведь нет, раззудись плечо.
– Раззудил?
– Слез с коня, давай в котомку зырить. А та его к земле притянула, а богатырь и в разум взять не может, что не всё на свете силе подвластно. Тягал, пока не помер.
– Не сдюжил, значит.
– Надорвался. А нищий дальше себе пошёл.
– Погодь, богатыри, они ж слава земли русской какбэ.
– И первые гопники. – кивает хиппи Миша. – Хочешь ещё одну версию про смерть Святогора в другой былине?
– Давай.
– Едет Святогор на коне, играет мускулами. Видит опять же на дороге сумку скоморошью. Дай, думает, гляну. Слез с коня, а поднять её не может – разозлился, утомился – сел опять на коня, и заснул. Едет, спит.
А тут ему навстречу Добрыня Никитич, тоже на коне и тоже не знает, кому бы врезать. И давай на Святогора наезжать, мол, просыпайся, чувак, давай подерёмся. А тот ни в какую. Ну он его палицей и шарахнул, Святогор проснулся, пузо почесал, сцепились. Святогор был мощнее, одолел Добрыню, запихнул его к себе в суму, едет дальше. А конь не может столько весу тащить, спотыкается. Тот как давай на него орать бранно, обзывать всяко – а конь не идёт!
– Ну тут и коню понятно, что ежели конь не идёт, то конь во всём и виноват. – киваю я.
– Знамо дело. – соглашается Миша. – А дальше ещё прекраснее. Выпустил он из мешка Добрыню, чтоб не тащить его больше, а тот смиренный такой стал, послушный. Смотрят, а на дороге… гроб стоит. Святогор обрадовался, ну-ка, говорит Добрыне, примерь-ка на себя гроб, уж не для тебя ли? Шутки у него такие.
– А тот что?
– Ну в лоб же никто получать не хочет. Лёг Добрыня в гроб, но гроб слишком большой оказался. Святогор тогда на себя решил гроб примерить, а ему прямо в самый раз! О, кричит, для меня гроб-то сделан! Накинь-ка, – говорит, – Никитич, крышку – хочу в гробу полежать! Тот крышкой его накрыл, а назад снять не может – силы не хватает. Святогор задыхается, руби, кричит, крышку мечом! Добрыня рубит, да с каждым ударом получается, что он железными обручами крышку к гробу прикручивает. Понял Святогор, что конец ему пришёл, кричит из гроба:
– Добрыня, наклонись к щёлочке, я на тебя дыхну и силу свою тебе передам!
А тот уже ничего не хочет, ему бы свалить поскорей: нееет, говорит, мне и своей хватает!
– Это конец? – спрашиваю я.
– Ну да. Конец былины такой: вот так и умер Святогор, и была ему вечная слава.
