Расскажу вам ещё одну историю, тем, кто читает
...................
…Семья жила в Риге – мама, папа и две сестры: Фае три, сестре тринадцать.
41-й, срочная эвакуация. Трёхлетнюю Фаину и её сестру запихивают в вагон, маме уже не хватает места – дети вопят от страха, мама бежит за поездом и кто-то уже на ходу втаскивает её в окно, но выкидывает из окна их вещи – стоять негде, по ощущениям люди висят даже в воздухе. Так они и едут – без денег, без еды и вещей – мама стоит с Фаей на руках, почти теряя сознание, рядом еле держится на ногах тринадцатилетняя сестра, хочется есть и пить, у сестры от долгого стояния начинают болеть и опухать ноги…
Бомбёжка, поезд останавливается, люди бегут в лес – у мамы и девочек сил никуда бежать нет, наоборот можно посидеть, покуда пассажиры не вернутся. Но возвращаются не все и места в вагоне постепенно освобождаются. За время бомбёжек ни одна бомба в поезд не попала ни разу…
В небольшом селе Владимирской области мама (учитель немецкого) устроилась в местную школу преподавать язык. Жили они там же, в школе – в каморке на топчане, набитом соломой. Сестра спала под столом.
Маленькая Фая не знала русского и поэтому оказалась изгоем – она хорошо помнит, как просила в детском саду за обедом хлеба, но воспитательница требовала, чтобы та говорила по-русски. Девочка тянула руки к подносу с хлебом, но на неё кричали и били по рукам – и она могла только плакать в ответ и ничего не понимать. И она выучит волшебное слово «хлебушко», но и это ей мало поможет…
Их перевели на постой в семью довольно зажиточных для военного времени колхозников, и Фая часто повторяла это слово во время ужина этой семьи – она выползала из-за печки на дурманящий запах еды и твердила это спасительное слово, но, не получив ничего, скуля уползала обратно, продолжая плакать и ждать, когда вернётся с работы мама, чтобы уткнуться ей в живот и заснуть…
А мама после уроков в школе по вечерам работала в колхозе счетоводом и каждый день в тех же лёгких туфельках, в которых приехала, ходила шесть километров туда и обратно в соседнюю деревню. Она шла по дороге и слышала, как где-то совсем рядом воют волки и очень боялась, что если она не вернётся, то дети без неё пропадут…
Вестей от мужа не было – адреса, куда они уехали, он не знал, и где он воюет и жив ли, она тоже не знали. Просто нужно было жить одним днём, ничего не загадывая. Просто так получилось, что в одно мгновение всё изменилось и никому неизвестно, что будет дальше. Но умирать – нельзя. Никому нельзя, а особенно ей, маме.
… – Расскажи мне сказку! – просила маленькая Фая свою старшую сестру, и сестра открывала книгу и читала вслух «Овода». Фая слушала про Овода и засыпала.
Сестру взяли на работу сторожить картофельное поле и Фая всё время была при ней. А мама устроилась работать ещё и завхозом – оплату она получала «викой» (корм для животных, трава), из которой пекла лепёшки – но они были такими горькими, что даже будучи очень голодными, дети их есть не могли.
Однажды им, как эвакуированным, привезли «помощь» по лэндлизу, – этому известию они очень обрадовались!.. Но когда им вручили соусник и пудру, радость быстро сменилась на недоумение.
Дети молча положили подарки обратно в коробку и не взяли с собой, и мама кивнула – спасибо, нам не надо. Их, видимо, не поняли – эта бледная красивая женщина слишком гордая, она никогда ничего не просит. Наверное, ей ничего не надо.
Неприязнь «деревенских» к немцам автоматически распространилась и на эту семью из Риги, их сторонились. И когда в 45-м отец наконец-то найдёт их и однажды ночью постучит в окно дома, где они жили, счастье продлится совсем недолго: кто-то настучит на отца, что он вражеский шпион, и его арестуют…
А когда отец окончательно вернётся домой, он будет тяжело болеть и проживёт совсем немного, аккурат до 20 съезда… А семья уже не вернётся в родную Ригу – все родные погибнут во время войны, возвращаться будет не к кому да и некуда, и они осядут здесь, переедут в Кострому, а впоследствии в Иваново.
