Вот что он рассказал «Нашай Ніве» о задержании и аресте:
«...Формально мне предъявили фрагмент видео, где я участвую в шествии 4 октября. Поскольку меня допрашивали в КГБ, то есть предположение, что интерес был шире. Но конкретных разговоров о моих других «провинностях» не было.
Я возвращался домой из «Беларусбанка», но в нескольких шагах от подъезда мне надели на голову мешок, погрузили в микроавтобус и, как я потом понял, отвезли в КГБ на Комсомольскую.
В КГБ продержали часа полтора, знакомились, как мне кажется. В результате я согласился на тот эпизод, где был один. Подписал протокол, что участвовал. После этого меня привезли в Центральное РУВД.
При задержании не били. Даже когда посадили в микроавтобус, надели мешок и наручники, то вежливо спросили: «Как сердце?». Я им ничего не отвечал, пока не сняли мешок и не отвели в кабинет следователя. Первое, что я сказал: я вам не доверяю, вы меня похитили.
Следователь представился не сотрудником КГБ, а милиционером, ему я предлагал переходить на сторону народа, поскольку «ваши дни сочтены». Когда меня выводили, я понял, что это КГБ.
Я дал много инфоповодов, слишком много и свободно публиковал материалы в фейсбуке. У них есть пунктик, что они ищут кукловодов и организаторов, но разговора у нас не получилось. Уголовным делом меня не пугали.
Со мной в камере сидел студент Дмитрий Мазуро, отсидевший 38 суток. Был еще студент, у которого было 45 суток ареста, он нервничал, что могут добавить ещё.
В камере у нас была прекрасная атмосфера.
Коридорные были самые разные: одни — достойные мужики, другие — более жесткие».
Сегодня Диме разблокировали страницу на ФБ, где он обратился ко всем, кто за него переживал:
"Дорогие мои, великие друзья! Я потрясён вашим откликом на мое похищение, вашей борьбой за меня. Кланяюсь вам. Напишу развёрнутый текст, когда восстановится дыхание.
Сейчас, когда мои сокамерники, те, с кем я прожил в необыкновенной дружбе и солидарности большую часть заключения, ещё добывают свои сроки, публикую стихотворение, написанное там, а автозаке, и посвящённое им. Оно написано в единственный момент одиночества, когда нас, заключённых, перевозили из Окрестина в Жодино (куда везут, мы, конечно, не знали), в автозаке, в "стакане", в замкнутом пространстве, размером с холодильник. Дорогие, жду вас на свободе! Скоро соберёмся под знаменем "23.34"!
СТИХИ
В СТАКАНЕ
на стенках
стакана
в автозаке
иероглифы
пальцами
алоречивы
как
ногтевАя
расцарапанная
адопись
на стенах
газовых камер
в Освенциме "
