в кружевном идёт платочке, шепчет тихие слова,
собиралась, будто в гости, выходила до росы,
ну а кто там, на погосте? – на погосте муж и сын.
По траве или по снегу, вдоль холмов и быстрых рек,
век идёт за ней по следу, и самой ей скоро век,
баба Люба, баба Люба, собирается гроза,
всё ей сказочно и любо, да проплаканы глаза.
А поднимет очи к небу – сердцу радостно в груди,
у кого душа ослепла, тот на небо не глядит,
жизнь не выпадет другая, голова белым-бела,
пролетела птичья стая, за собой не позвала.
Листья падают с деревьев, до погоста три версты,
три избы всего в деревне, дальше поле да кресты,
что там было, то и было, для потерь не хватит свеч,
целый век я здесь гостила, дай Господь уже прилечь.
Щепочку положит в печку, снимет гребень с головы,
у иконы тает свечка, за окошками ковыль,
а какой там день недели – принимай, коль будет дан…
С фотографии, в шинели, строго смотрит муж Степан.
Ночь заходит на крылечко, лунный отблеск на окне,
спи-усни, моё сердечко, все-то встретятся во сне,
у родимого порога, где никто не горевал,
да белым-бела дорога, да белым-бела трава…
Выносили бабу Любу, завернули в простыню,
в небесах играли трубы, собирая всю родню,
пел ей песенку простую ветер про былые дни,
незабудку голубую ангел с неба уронил.
