mahavam

9 февраля – 140 лет со дня смерти Фёдора Михайловича.
Главным поворотом судьбы и творчества Достоевского стала, по всей видимости, каторга, которой ему заменили смертную казнь. Такое суровое наказание последовало за то, что 27-летний писатель на заседании тайного общества петрашевцев зачитал письмо Белинского Гоголю (имеется в виду рассерженный ответ Белинского на «Выбранные места из переписки с друзьями» Гоголя). Всего арестовано было около тридцати человек.

Вот это письмо:

• «Вы глубоко знаете Россию только как художник, а не как мыслящий человек, <…> потому, что Вы столько уже лет привыкли смотреть на Россию из Вашего прекрасного далёка…
•
• России нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и навозе,
• права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здравым смыслом и справедливостью,и строгое, по возможности, их выполнение;
•
• Христос первый возвестил людям учение свободы, равенства и братства и мученичеством запечатлел, утвердил истину Своего учения. И оно только до тех пор и было спасением людей, пока не организовалось в церковь и не приняло за основание принципа ортодоксии.

• Приглядитесь пристальнее, и Вы увидите, что это по натуре своей глубоко атеистический народ. В нём ещё много суеверия, но нет и следа религиозности».

В Петропавловской крепости писатель провёл восемь месяцев, а затем был оглашён приговор суда и инсценирована казнь петрашевцев с переламливанием шпаг над головой, символизировавшим гражданскую смерть.
– Мы будем с Христом. – сказал Достоевский перед казнью на Семёновском плацу Спешневу.
– Горстью праха. – ответил тот…

Они были готовы к смерти и пытались принять её мужественно. Достоевский вспоминал, что когда первых троих в белых рубахах привязывали к столбу, он мысленно обнял всех своих родных и друзей, а особенно брата. Оставалась минута, и всё…
Но затем «ударили отбой и привязанных к столбу привели назад»…

Во время всего этого спектакля о замене расстрела восьмилетней каторгой поручик Григорьев навсегда потеряет рассудок. А свои ощущения перед казнью Достоевский опишет в одном из монологов князя Мышкина...

…На каторге писатель заработал эпилепсию, начал писать «Записки из мёртвого дома» и неустанно вёл свою «каторжную тетрадь», в которую записывал свои наблюдения.

«Это было страдание невыразимое, бесконечное… – вспоминал Достоевский, – всякая минута тяготела как камень у меня на душе…»
«…Всякий из новоприбывающих в остроге через два часа по прибытии становится таким, как и все другие… Но не так с благородным, с дворянином: как ни будь он справедлив, добр, умён – его целые годы будут ненавидеть и презирать все, целой массой»…

«Жили мы в куче, все вместе в одной казарме… спали на голых нарах, позволялась одна подушка. Укрывались коротенькими полушубками… Всю ночь дрогнешь… И на каторге – между разбойниками – я за четыре года отличил, разглядел наконец людей… Что за чудный народ. Вообще время для меня не потеряно. Если я узнал не Россию, так народ русский хорошо, и так хорошо, как, может быть, не многие знают его».

За годы каторги Достоевский очень многое понял и ещё более укрепился в вере и в том, что на всё будет Божий суд....
«В каждом человеке есть совесть, но без чётких нравственных законов люди часто не понимают, как ею пользоваться…. — писал он. — Совесть без Бога есть ужас, она может заблудиться до самого безнравственного.
Совесть — это действие Бога в человеке».