– Скажи-ка, Махова, – сказал он после приветствия, – мне воду кипятить?
– Кипяти. – ответила я, отойдя подальше от поющих и слушающих, ещё даже не поняв, что он там собрался кипятить.
– А пропорции?..
Оказывается, он варил гречку и решил у меня спросить, всё ли правильно делает.
Но мой Памятник уникум, он всегда всё правильно делает.
А сейчас рассказывал, как сплавлялся на байдарке по Пре и решил посмотреть, живы ли его стол и лавочки, которые он смастерил из упавших деревьев на одной из стоянок.
– Представляешь, Махова, – рассказывает он, – они всё сожгли!.. Людям было лень искать дрова, и они сожгли то, что я для них оставил!
– Ну вот как?.. – расстраиваюсь я. – И какие выводы?..
– А выводы у меня такие. – по-деловому отвечает Памятник. – Нужно сделать стоянку ещё красивее и ещё удобнее, чтобы ни у кого рука не поднялась бросать мои лавочки в костёр!
– Сделал?
– Да я такую красоту смастерил, сам не нарадуюсь!
– Ну, а если…
– Ну, посмотрим.
– Неистребима в тебе вера в человечество.
– Ну а что человечество?..
– И тяга к прекрасному.
– Понимаешь... – рассуждает Памятник. – Я захожу на стоянки, убираюсь на них, делаю лавочки. Нужно, чтобы было удобно и чисто. А тут одни балбесы костёр на торфянике развели, погасили поверхностно – ещё бы немного, и пожар. Ладно, я дым учуял, прибежал, начал воду носить, заливать – затем ещё молодые ребята подключились. Устал не то слово.
– Обожаю тебя.
– Так я ж тебя это… с праздником! Я ничего не забыл, даже не думай! Я знаешь, как рад, что ты родилась!..
– А уж я-то!.. Правда, неделя уже прошла.
– И хорошо! – радуется Памятник.
– Конечно, хорошо! – радуюсь ему в ответ я.
Обнялись по телефону, поговорили ещё о том, о сём – вроде живы, вроде рядом. Вот такой у меня Памятник – ёлочки сажает, лес спасает, красоту наводит.
Витька ловит рыбу, река Пра
достаёт брёвна из реки, чтобы лавочки делать
готовит