В тюрьмах и на принудительном лечении Буковский провёл 12 лет, пока в 1976 году не был выслан из СССР в Швейцарию в обмен на лидера чилийских коммунистов Луиса Корвалана.
Буковский переехал в Кембридж и возобновил учёбу в области биологии, прерванную пятнадцатью годами ранее его исключением из Московского университета «за несоответствие облику советского студента».
В Кембриджском университете Буковский получает степень магистра по биологии и продолжает заниматься правозащитной деятельностью. Именно благодаря его публикациям была предана гласности практика карательной психиатрии в СССР.
Владимир Буковский умер 27 октября 2019 года в возрасте 76 лет, незадолго до смерти в одном из интервью он сказал:
"Я очень болею. Безусловно, я дорого заплатил за свой выбор. Но я ни о чём не жалею".
Из книги Владимира Буковского «И возвращается ветер...» :
– Всё человечество делится на две части: на людей, с которыми ты мог бы сидеть в одной камере, и на людей, с которыми не смог бы...
– Тут, в наступившем замешательстве, на подножие памятника взобрался Галансков и крикнул: – Граждане свободной России, подойдите ко мне... Граждане свободной России в штатском тотчас же бросились к нему, сбили с ног и уволокли в машину.
– Система, построенная на однопартийном правлении, неизбежно будет рождать Сталиных и не сможет их потом устранять, она всегда будет уничтожать попытки создать оппозицию, альтернативу.
– Демократия – это не уютный дом, красивая машина и пособие по безработице, а прежде всего право бороться и воля к борьбе.
– Но, отсмеявшись, приходилось согласиться, что, отвечая беззаконием на беззаконие, никогда не обретёшь законности. Другого пути просто не было. Так же, как, отвечая насилием на насилие, можно только увеличить насилие, а отвечая ложью на ложь – никогда не получишь истины. Опять наш растрепанный компьютер был прав.
– Знающий зэк не судит о тюрьме по фасаду или по общей камере - он судит по карцеру. Так и о стране вернее судить по тюрьмам, чем по достижениям.
– В том-то и вся штука, что, пока люди не научатся требовать то, что им принадлежит по праву, никакая революция их не освободит. А когда научатся – революции уже не потребуется. Нет, не верю я в революции, не верю в насильственное спасение. Легко представить себе, что произошло бы в этой стране в случае революции: всеобщее воровство, разруха, резня и в каждом районе – своя банда, свой «пахан». А пассивное, терроризируемое большинство охотно подчинилось бы любой твердой власти, т. е. новой диктатуре.
– Никто не требует, чтобы ты любил эту власть или верил в неё, – достаточно, чтобы ты её боялся, был покорным, выполнял план, поднимал руку на собрании, единодушно одобрял и гневно осуждал...
– Рассказывали, что на съезде кто-то послал записку Хрущеву: "А где же вы были тогда?" И якобы Хрущев, прочтя записку, спросил: "Кто это написал? Встаньте!" Никто, разумеется, не встал. "Так вот, – сказал Хрущев, – я был как раз там, где сейчас вы".
– Несчастна страна, где простая честность воспринимается в лучшем случае как героизм, в худшем – как психическое расстройство…
– Не винтовка, не танки, не атомная бомба рождают власть, не на них власть держится. Власть – это покорность, это согласие повиноваться, а потому каждый, отказавшийся повиноваться насилию, уменьшает это насилие ровно на однудвухсотпятидесятимиллионную долю.
– Человек, не дисциплинирующий себя, не концентрирующий внимания на каком-либо постоянном занятии, рискует потерять рассудок или уж, во всяком случае, утратить над собой контроль.
– Как, например, расценил народ разоблачение культа личности? Когда Сталина вынесли из Мавзолея и похоронили у кремлевской стены, на его могиле появился венок с надписью: "Посмертно репрессированному от посмертно реабилитированных".
– Каждый день в этой стране начинается с ходьбы на месте…