становится скованным, белым – смотри же,
а где-то простуженный доктор Вселенной
в ночи беспробудной мелодию слышит.
Он болен и бледен, измотан, измучен,
всё – радость и мука, всё близко и остро,
и пишет, и пишет свои закорючки
на белых листочках, на чёрных полосках.
О чём ты там плачешь у белого края,
под белой метелью, что кажется вечной,
ты знаешь, ты знаешь, как это бывает?
А он это знает, а он это лечит…
И нет у него ничего, кроме звуков
и клавиш, и этой метели бескрайней…
Ты знаешь, о чём стонут ветер и вьюга?
А он этот стон переводит в дыханье,
за ним только ветры, над ним только звёзды,
и белое небо, и белое время,
и всё, что пронзает так больно и остро –
и нету защиты, и нету спасенья