«Сначала я увидел птицу…»
Кровати в реанимации стоят лицом к окну, то есть, открывая глаза, ты сразу же видишь дерево за окном. А когда ты отходишь от наркоза, дерево превращается в кино – оно меняется, показывает картинки и может с тобой поговорить.
- Всё дело в том, - тихо рассуждал Миша, сидя в больничном коридоре, - что каждый человек на тонком уровне – величайший художник, просто он не может включить воображение, ему всё мешает… Но в ситуации отключённого сознания он начинает видеть то, чего не замечал раньше – вот, скажем, переплетения веток прячут в себе целые картины.
- Ну да, - согласилась я, - Леонардо да Винчи говорил, что в пятнах грязи на стенах видит целые сюжеты, остается только их срисовать.
- Да?.. – улыбнулся Малыгин и посмотрел на меня с интересом. – А что тебе ещё говорил Леонардо да Винчи?..
- Ну, вчера он, скажем, спрашивал про тебя. – гыкнула я. – Интересовался тобой, как художник художником.
- Сначала я увидел птицу. – продолжил Миша. – Красивую, я таких не видел раньше… Затем я подумал, что, видимо, могу управлять своими видениями, и захотел посмотреть на всадников. И тут же птица стала менять формы и превратилась в двух всадников на конях. Это были мужчина и женщина, они были очень красивы и, судя по одежде, откуда-то из средневековья.
- А они тебя с собой не звали, нет?.. – поинтересовалась я.
- Нет, - ответил Миша. – Это было что-то, похожее на кино. Но забавно как раз то, что я мог это кино заказывать.
«Ну как вы тут, засранцы?..»
Утром в реанимации появлялась санитарка Оля.
Оле было около 30-ти, непонятного телосложения и с неизменным синяком под глазом, уже «принявшая» нужную дозу и дышащая перегаром, но уверенно держащаяся на ногах.
- Доброе утро, засранцы, как вы тут?.. – бодро здоровалась Оля и обозревала палату.
- А чё с голой жопой-то?.. – весело говорила она молчаливому дедуле. – Прикройся, не смущай даму!.. Впрочем, ладно, я сама тебя прикрою, а то ведь одной ногой в могиле уже, не ровён час...
- А ты?.. – обращалась она к другому деду, - Чего это у тебя тут – черешня?.. Ага, вот случится запор у тебя от этих косточек, будем радовать тебя клизьмой!..
Оля засовывала ягоду себе в рот и заглядывала под кровать.
- Ааа, молодец, засранец! – говорила она деду и вытаскивала утку.
Жуя и посмеиваясь о чём-то своём, Оля выносила утки, оставляя при этом какие-то комментарии. Никто в палате на Олю не обижался и никто её не слушал, без Оли было вообще никак, потому что никто на эти зарплаты в больницу работать не идёт, а без санитарок там - труба...
А Оле всегда было хорошо, потому что она о смерти знала всё и пила с ней на брудершафт.