ещё говорил, что с тобой ничего не случится, осталось дождаться, когда долетит к нам снег.
Но это пространство и вся ледяная жесть из прежних осколков, что словом никак не станут, царапает и соскальзывает в туман и практически их не сможет никто прочесть, и дни эти, что нас держат сильней, чем цепь, как будто мы чудом живы, но ищем повод найти это слово – но где оно, это слово?.. да Бог с ним, сдержи обещанье – останься цел.
Срывается лист последний, уныл и жёлт, тускнеют картинки выверенных сюжетов,
вот детство, вот мостик, вот мать, что зовёт обедать, вот ссадины и зелёнка, что сильно жжёт, вот лето, а вот ноябрь, холод, красный флаг, и счастье, что все мы вместе – вот так бывает – идём, и никто, никто нас не убивает, и больше войны не будет – повержен враг.
…Мои золотые дни по воде скользят, уверенность – будет счастье!.. (конечно, будет), уход в никуда – убегающий шарик ртути – слизнуть языком, но нельзя, говорят, нельзя, и душно, и больно, никто уже не спасёт, и нет никого в колодце холодных комнат… но ты говорил: будет всё хорошо, запомни, - я помнила только это, и всё, и всё.
