* * *
…и я надеваю ботинки рваные, затем снимаю, и так живу,
не воспринимая пространства данного чувствую, будто меня зовут,
и мне бежать бы в любую сторону, но понимаю, что это бред…
(ну что там, ты скоро, скажи мне, скоро?..)
и прыгают цифры и гаснет свет.
…и я, пока ты в огромном городе, в его коридорах, у белых дверей,
пока с головой в тебя лезет доктор (осторожнее там и прошу – быстрей) –
прячусь в большой циферблат старинных французских часов – умещаюсь вся,
и вот так сижу, и меня не видно,
и даже потрогать меня нельзя.
…и я как будто смотрю ниоткуда, открыв глаза – потолок, стена,
и я уже съела сто тысяч верблюдов, но всё равно никакого сна,
и мне всё чудится странная лестница –
зачем, никак не могу понять,
и ты мне шепчешь: постой, не лезь... я прошу, никуда не лезь без меня.
не воспринимая пространства данного чувствую, будто меня зовут,
и мне бежать бы в любую сторону, но понимаю, что это бред…
(ну что там, ты скоро, скажи мне, скоро?..)
и прыгают цифры и гаснет свет.
…и я, пока ты в огромном городе, в его коридорах, у белых дверей,
пока с головой в тебя лезет доктор (осторожнее там и прошу – быстрей) –
прячусь в большой циферблат старинных французских часов – умещаюсь вся,
и вот так сижу, и меня не видно,
и даже потрогать меня нельзя.
…и я как будто смотрю ниоткуда, открыв глаза – потолок, стена,
и я уже съела сто тысяч верблюдов, но всё равно никакого сна,
и мне всё чудится странная лестница –
зачем, никак не могу понять,
и ты мне шепчешь: постой, не лезь... я прошу, никуда не лезь без меня.