и нельзя понять, для чего, зачем.
Говоришь – мир сходит с ума, - о чём ты?
В нём он не был, видимо, вообще.
Забираясь в бункеры и берлоги, закрывая уши, сбежав от дел…
Ну а что там бумкнуло нам под ноги?.. это день упал, это новый день.
У меня болит, - говоришь ты молча, - я молчу в ответ, горизонт размыт,
я иду домой, проверяю почту,
может, в мире где-нибудь не болит,
у меня такая вокруг засада, и куда ни сунешься – тёмный лес,
подставляю руки – но ты не падай,
это так, на случай, что кто-то есть.
Развалились звенья, распались связи, покатился с горки огромный ком,
я уже не знаю, в какой мы фазе, может, и на Марсе – приём, приём;
может мы под Тулой или в Миассе, или кожей чувствуем Третий Рим…
Не смотри на солнце, там много красного,
и заходит в нас оно,
и горит.
А куда летит обалдевший поезд я не знаю, просто я с ним лечу,
это, видно, время теперь такое, -
а когда другое?.. – хочу, хочу;
мчатся мимо годы и дни недели,
а в туннеле дым,
но огни горят,
мы летим в какие-то параллели,
сквозь миры, на красный,
на всё подряд,
наугад, сквозь ад, не сбавляя скорость,
потеряв и компас, и свет в ночи,
и твердим друг другу – держись, не бойся,
не теряй рассудок,
не соскочи