Он упирался в облака своей огромной головой и доставал до них рукой – и так бывало с ним порой.
И он такой великий был, что всех на свете он любил, любил цветы и разных птиц, больших и маленьких девиц, старушек, старичков, детей, всех рыбок всяческих мастей, русалок, дворников, пичуг, и даже змей (совсем чуть-чуть), лошадок, страусов, ежей, собак, медведей и моржей, деревья, горы и грозу, и муравья, и стрекозу, укроп, петрушку и кинзу, капусту, щавель и козу - ну вот таким он добрым был, на всё ему хватало сил, и даже то, что не любил – немножко, всё-таки, любил.
Одна печаль была в груди – ты Великан, живи один – и так он жил совсем один, и никому не навредил, и никого не повредил, и никого не погубил, и никого не раздавил.
А так хотелось всех обнять, и поиграть в начале дня, и пожалеть, когда темно, и побаюкать перед сном…
Он был велик, а мир был мал, но он желал – желал – желал
всех на ладони разместить, к себе прижать и защитить, рукой, большой, как белый свет погладить всех по голове: цветы и всяких разных птиц, больших и маленьких девиц, старушек, старичков, детей, всех рыбок всяческих мастей, русалок, дворников, пичуг, и даже змей (совсем чуть-чуть), лошадок, страусов, ежей, собак, медведей и моржей, и муравья, и стрекозу, и даже хмурую грозу, и даже грозную козу, и даже вредную осу – но как?!.. об этом он не знал…
Он был велик… а мир был мал…