- Не понимаю, с чего начать. – тихо сказала я Яну. – Станцевать что ли?..
- Ну можешь постоять на голове. – в тон мне ответил Ян Бруштейн, ведущий этого благородного собрания.
- Могу, - кивнула я. – Но опасаюсь.
Я встала за кафедру. Нервный молодой человек нервно задвигал перед моим носом микрофоном и тут же на всех обиделся, изливаясь йадом.
- Молодой человек, поаккуратнее! – попытался его унять спокойный, как всегда Ян.
- Я не молодой человек! – взвился тот. – Я не молод, я так не молод! Что вам всем от меня нужно? Мне до вас вообще дела нет!..
- Кто этот инопланетянин? – спросила я.
- Это местный айпишник, не обращай внимания, - непонятно ответил мне Ян.
Ладно, не обращаю. Тем более он уже сел на метлу и усвистал в соседнее королевство. Но всё равно странное место для концерта.
В зале выступать проще. Когда нос к носу со зрителем за длинным официальным столом под круглыми лампами — в этом есть какое-то несоответствие. Отсутствие тайны что ли, театральности. Хотелось раздать всем ручки и тетради и сказать: «Не забываем конспектировать».
Начала со стихов, перебрала время, увлеклась, в общем. А зритель-то хороший был, мой, родной, ивановский, со светом в глазах. Своё родное, оно в любом случае своё ) Тем более там бабушки были, которые помнят меня ещё девочкой. И друзья, которые помнят ещё первые мои песни. И в их глазах я та же Маша, как и много лет назад.
И в какой-то момент я это поняла, и мне стало легко. И всё стало ДОМОМ — и глаза эти, и комок в горле и общий смех, и объятия потом, и снег на улице, и фонари, и вся эта бесконечная любовь с желанием всех обнять, и вся эта печаль обо всём на свете.