Подружка моя Чикина тоже после института когда-то начинала с учительства, но затем, грустно осознав «у меня от этой работы портится характер», поменяла её, а потом и вовсе рассталась со всеми гос. учреждениями.
Признаюсь честно – работала бы в школе, а не в доп.образовании (где процесс обучения строится на любви и желании, а не на насилии), я бы тоже долго не выдержала. Был у меня опыт работы в школе, довольно короткий, но всё-таки. И в школу мне больше не хочется, я уж лучше в Доме Творчества буду творить.
А было это так...
Шестой урок, 7 класс, 25 охламонов залетают в кабинет, грохаются на парты и за парты и продолжают шуметь и разговаривать, как будто меня в классе нет. Было понятно, что дети устали и хотят домой, и что им ещё один урок на фиг не упал…
(Первый мой муж Вовка как-то рассказывал мне, что когда к ним пришла новенькая молодая училка по английскому, они встретили её дружным шумом и хаосом, после чего она молча открыла окно, села на подоконник и медленно закурила, уставившись на деревья в школьном дворе. Класс тут же затих и с любопытством стал ждать, что будет дальше. Девушка докурила сигарету, закрыла окно и чётко и невозмутимо произнесла: «Тема Past Indefinite». И подошла к доске. И все послушно взяли ручки и открыли тетради.
А Миша рассказывал, как к ним на урок пения (нелюбимый всеми школьниками предмет) прислали нового преподавателя, мужчину, которого дети так же встретили шумом и хлопаньем крышками парт. И тогда учитель отвернулся от всех к окну, взял баян и начал тихонечко наигрывать разные мелодии. И класс притих, слушая. И тогда учитель поставил рядом с собой инструмент, встал и развернулся к классу. Затем достал камертон и стукнул им по краешку стола. Камертон зазвучал, после чего учитель произнёс: «А теперь послушайте. Тишина в классе должна быть такая, чтобы было слышно, как звучит камертон. Вы знаете, что такое камертон?..» И с тех пор на уроке пения была абсолютная тишина.)
Но у меня не было с собой баяна и курить в окно я тоже не считала возможным.
Какое-то время я наблюдала за вакханалией, а затем жестом подозвала к себе одного из мальчишек, не шумевшего, а просто сидящего за партой и равнодушно смотрящего в мою сторону.
- Это всегда у вас так? – спросила я подошедшего ко мне молодого человека.
Мальчик неопределённо пожал плечами и посмотрел на меня взглядом «а вы чего хотели? думаете, в сказку попали?»
- И что делать? – спросила с улыбкой я.
- Что-что? – ответил мальчик по-деловому. – Орать. Если вы на нас орать не будете, никто вас и слушать не станет.
- Но я же вас не переору. – трезво заметила я. – Вас вон сколько.
- Смотрите. – мальчик быстро схватил классный журнал, взмахнул им и так громко влупендил по крышке моего стола, что на нём подпрыгнули ручки и карандаши, а класс на мгновение замолчал и повернулся на хлопок (что, скорее, звучало, как выстрел).
- А теперь ОРИТЕ. – тихо шепнул мне мой спаситель и шмыгнул за свою вторую парту в левом ряду.
(«гул затих… я вышел на подмостки».. – пронеслось у меня в голове)
- Я предлагаю вам сыграть в одну игру. – сказала я устремившему на меня взоры классу. – Тот, кто в ней выиграет, будет на сегодняшний день чемпионом. Вернее, чемпионом в этой игре. Это не очень просто, но играть будут ВСЕ. Объяснять правила?
Я почему-то не сомневалась, что они согласятся. От меня не исходило ни страха, ни агрессии, хоть внутри некоторая тревога и была: а как оно пойдёт дальше-то?.. Но дети всё-таки дети, и относятся ко всему новому с интересом, поэтому играть они согласились. Ну и дальше урок прошёл вполне себе спокойно и по плану, и слушали они с интересом.
Но несмотря ни на что в школе я всё равно работать отказалась. Ну не для меня это всё – даже просто находиться в классе для меня уже было подчинением системе. И начинать урок и его заканчивать по резкому звонку тоже было для меня чем-то травматичным – возможно, сказывались воспоминания 10 лет в школе… И я навсегда осталась в более-менее свободной системе доп.образования, но про опыт работы в школе и вот это «а вы на нас ОРИТЕ!» я помню до сих пор