(продолжение 1-ого письма)
2.
Потом я еще не раз прыгала, чтобы мозги "встали на место", даже с крыши гаражей, даже с зонтиком - чтобы полетать и их немного проветрить - но всё было тщетно, и в конце концов я оставила это бесполезное занятие - просто смирилась с тем, что от вывихнутости мозг часто болит.
Не имея о жизни основательных взглядов и убеждений, я переписывала мысли великих и отдавалась наблюдениям за природой, отчего полюбила мир со всеми его шероховатостями и непоследовательностью; главное, что я уяснила в детстве, это что слабым нужно помогать, а машину лучше переждать, пока проедет, а то с шофером могут быть неприятности.
Что касается смерти, то о ней у меня было еще более смутное представление, но я, однако, твёрдо была уверена, что умереть нужно героически - ну если не с гранатой в руке под танком, то уж, как минимум, вытаскивая кого-нибудь из огня или из-под колёс самосвала ; и чтобы звучала пламенная речь над изуродованным, но прекрасным телом : "Её жизнь была недолгой, но яркой и поучительной для других пионеров..." - с непременными безутешными рыданиями директора школы и учительницы математики...
"А вот с этого места попрошу поподробнее!.." - (и я глубокомысленно замираю, грызя карандаш, заглатывая мел у доски и нервно теребя черный ненавистный фартук...)
Математика... тема... мат... матерь... тик... Что ж мы с тобой так не дружили-то, царица наук, мой сновиденческий кошмар, моё алым по чёрному - алгебра, геометрия?.. Химия была чем-то зелёным в серую клеточку, физика - жёлтым с приставкой "ок" (жел-ток, пе-сок...), но алгебра - кровавое, багровое, неотвратимое и беспощадное, как хозяйский каблук над телом полудохлого таракана - вот чем был для меня этот предмет, ПРЕДМЕТ, который на время заслонял всю вселенную, перекрывал все картинки, передавливал всё живое внутри и весь мой героизм вместе с танками и таким уютным гробом...
- К доске пойдёт... Сейчас к доске пойдёт... - лицо Клавдьиванны начинает заметно дёргаться и покрываться пятнами...
Ангел небесный, пронеси!.. Ну унеси ты меня куда-нибудь в африку, прости и прощай, моя бабушка. Ты "зарастёшь мусором", - ведь я так и не вынесла мусорное ведро; тебя "затопчут соседи", потому что я не вымыла лестничную клетку. Прости, моя любимая, добрая бабушка, я больше никогда не вернусь из школы, потому что я "орлёнок", мальчиш-кибальчиш, я "смерти смотрела в лицо" и теперь буду жить в африке, среди слонов и бегемотов, став пальмой, лианой, негром - да кем угодно, лишь бы...
... - пойдёт к доске... - Клавдьиванна закрывает глаза и пальцем пригвождает классный журнал к столу, чтобы не улетел... Мою фамилию она произносит на выдохе, при переставшем дышать десятым "Б" , - произносит, и тут же вытирает клетчатым платком выступившую на лбу испарину. Класс дружно выдыхает, поворачивая головы назад (я сижу одна на последней парте) и расслабляется...
Клавдьиванна была ужасом школы, она была воинствующим математиком. Она сражалась за свой предмет, как на ринге, и вызывая ученика не к доске, а к барьеру, всё время норовила проткнуть его шпагой-указкой или треснуть этой шпагой по его тупой деревянной голове. При виде нерадивого школьника у Клавдьиванны начинали дрожать руки и она костляво смотрела "дебилу" в глаза, вызывая в нём страх, трепет и полное осознание своей никчёмно прожитой жизни. Даже её облик, и тот напоминал сразу несколько цифр, и тех не самых приятных. До середины тела она была похожа на цифру два, ногами - на тройку, а руками с беспощадной указкой - на длинную вертикальную единицу.
...Если кто-нибудь может представить своим воображением пьяную змею, ползущую прямо, тот легко увидит моё сосредоточенное продвижение от последней парты к доске с приблизительной скоростью сто миллиметров в час. Несомненно Клавдьиванна обладала гипнотическими способностями - она была удавом КА , а я - толпой мартышек, завороженно глядящих ему в пасть.
- Ну... - Клавдьиванна нервно застучала указкой пока еще не по моей голове, - Решай задачу, будущая прядильщица!..
Клавдьиванна почему-то была уверена, что все, не знающие математики, пойдут в ГПТУ овладевать тайнами ткацкого производства. Фабрикой и станками нас пугали с детства, страну заваливали тканью селянки, подавшиеся в город за квартирами и маленькие загорелые вьетнамки; и, к слову сказать, вливаться в бодрую массу рабочего класса нам, коренным жителям города красных ткачей и 1-ого совета, совсем не хотелось... По большому счету многие из нас смутно представляли своё будущее - ну там институт, ну распределение куда-нибудь, куда зашлёт государство. Страна-то ведь родная широка...
... -Ну?.. - глухо повторила Клавдьиванна и гневно поправила "невидимку" на рано поредевших волосах. - Рыдают по тебе станки, слышу, как стучат и рыдают!..
Класс коротко гыкнул - в чём-чём, а в отсутствии чувства юмора, пусть и весьма своеобразного, борца за математику упрекнуть было невозможно.
- Да вы ж гробы, гробы ходячие!.. - не раз в сердцах кричала Клавдьиванна затаившемуся классу, фехтуя указкой в воздухе... Услышав шорох и гыканье за своей спиной, она развернулась и искренне всплеснула руками:
- Батюшки! Гробы зашевелились!.. - чем вызвала вторичную реакцию сдавленного смеха у вжатых в парты внуков Ильича.
Циферки на доске вместе со скобочками и точками корчили мне рожи, подмигивали и превращались в зайчиков, червячков и инопланетян. Ах, если бы не мой вывихнутый мозг, я бы несомненно была Эйнштейном, - впрочем, его ведь за неуспехи поперли из гимназии, - значит, была бы Софьей Ковалевской... Величественный образ гениального математика сошёл с портрета и внезапно встал передо мной, как лист перед травой... или конь перед избой... или гром перед грозой?.. - кто пред кем и в какой позе вставал, я всегда путала, - и совместился с фигурой Клавдьиванны, надев коричневый пиджачок, унылые чулки и приняв пятнистый цвет лица. Клавдьиванна, не мигая, смотрела на меня глазами без ресниц и зачем-то хотела мне помочь.
- Ну вот смотри!.. - Она ударила указкой одну из цифр на доске. - Начни с простого.
- С кого?.. - непонимающе глядя на что-то "простое" переспросила я.
Клавдьиванна набрала воздуха в лёгкие и вместе с Софьей Ковалевской сдвинулась в сторону , развернувшись лицом к классу.
- Специально для Маховой разложим пример на простейшие части+ ( "Какая же я круглая дура, что надела эти босоножки!" - злилась на себя я , пытаясь незаметно вызволить каблук, застрявший в решетке, лежащей у доски.) ...Ну вот единица! - показала Клавдьиванна. - Для начала вычти из единицы одну вторую!. ("+В ластах,в ластах ходи, передовица - станочница, будущий герой труда и пруда , блин!..")
- От единицы!.. Одну вторую!.. - не унималась Клавдьиванна,пытаясь сломать моё мужественное тупое молчание. ("Когда она увидит мой каблук,ее вообще паркинсон накроет..."- сочувственно подумала я,пытаясь сосредоточиться на "простейших частях"...
- ... От одного яблока!... отнять пол-яблока!... Сколько будет?! - гремел и срывался голос Клавдьиванны где-то прямо рядом со мной.
- Два Яблока! - ответила я совершенно уверенно и абсолютно искренне.
Клавдьиванна вколыхнулась, как прострелянное знамя на тонком древке и бросилась к окну:
- Душно мне, душно !! - распахивая окно верхней частью тела, закричала она школьным тополям и липам, напоминая то ли гоголевского персонажа, то ли волка из "Ну,погоди!", влетевшего в забор.
Мой класс в одно мгновенье превратился в музей восковых фигур мадам Тюссо.
- Я одна!.. Я в лесу!.. Лю-ю-юди-и-и!... - надрывно звали на помощь Клавдьиванна и Софья Ковалевская одним срывающимся сиплым голосом, но никто не мог их услышать - ведь они были одни, в лесу, среди гробов и школьных растений...
От неожиданности я метнулась в сторону, забыв про застрявший каблук, и весело загремела в пролёт между партами вместе с прилипшей к моему каблуку решеткой...