вроде гостя полузваного и незваного чуть-чуть.
Ехал я в нескором поезде, где зажали, как в тиски,
апельсины микропористые - фрукты матушки-Москвы.
Вместе с храпами и хрипами проплывали сквозь леса
порошок стиральный импортный, и, конечно, колбаса.
Люди спали как убитые в синих отсветах луны,
и с таким трудом добытые их укачивали сны.
А какие сны их нянчили вдоль поющих проводов,
знают разве только наволочки наших русских поездов.
И, бесценные по ценности, как вагоны тишины,
были к поезду подцеплены сразу всей России сны.
Нас в купе дремало четверо. Как нам дальше было жить?
Что нам было предначертано - кто бы мог предположить?..
Шел наш поезд сквозь накрапыванье, ночь лучами прожигал,
и к своей груди, похрапывая, каждый что-то прижимал.
Прижимала к сердцу бабушка сверток ценный, где была
с растворимым кофе баночка. Чутко бабушка спала.
Прижимал командированный, истерзав свою постель,
важный мусор, замурованный в замордованный портфель.
И камвольщица грудастая, носом тоненько свистя,
прижимала государственно своё личное дитя.
И такую всю родимую, хоть ей в ноги упади,
я Россию серединную прижимал к своей груди.
С революциями, войнами, с пеплом сел и городов,
с нескончаемыми воями русских вьюг и русских вдов.
Самого себя я спрашивал под гудки и провода:
"Мы узнали столько страшного - может, хватит навсегда?"
И ещё мной было спрошено: "Мы за столько горьких лет
заслужили жизнь хорошую? Заслужили или нет?"
И, всем русским нашим опытом перекошен, изнурён,
наборматывал, нашептывал, и наскрипывал вагон:
"То, что чудится, не сбудется и за первым же мостом.
Что не сбудется - забудется под берёзовым крестом".
.............
/Двенадцатый номер журнала «Аврора» за 1978 год со стихотворением Евтушенко «Москва - Иваново» личным распоряжением первого секретаря обкома КПСС Клюева был изъят в Ивановской области из продажи. Евтушенко был объявлен пресоной нон-грата в Иванове и области. (взято: ИвГород.ру) /