Он считал, что пришёл в авторскую песню поздно, «вы-то тут с юных лет все, а мне уж…» – сказал он мне на одном из фестивалей. Лауреатом Груши он стал в 1994 г., ПетАккорда – в 2002-м.
Затем он много выступал, гастролировал, и вошёл в авторскую песню так плотно, как будто был в ней всегда. А мы его всегда ждали. Ждали новых песен, концертов – мы любили его. Он был ни на кого не похож, он умел то, чего не умеет никто. Казалось, что он совершенен.
Труханов был задумчив, интровертен и необычайно даровит. Это было явление, к которому редко кто оставался равнодушен.
Возможно, в прошлой жизни он был каким-нибудь магом. Интонации завораживают, пробивают до самого тайного и незримого – как можно было плести такую музыку, плюс так владеть инструментом и так это всё подавать – «сие великая тайна есть» – что, именно, и отличает талантливое – от проходного.
Закончил МГУ, физик. И ещё музыкант, композитор. А ещё графический дизайнер. (Ну и в анамнезе незаконченная музыкальная школа). Вот так у него получилось.
Однажды, когда они с Чикиной были на гастролях в Америке, Труханов написал мне письмо. Написал, что Оля дала ему прочитать моё письмо, адресованное ей – письмо было не столько личным, сколько описательным, и Чикина так хохотала, что не могла не поделиться этой радостью с другом Серёгой. «Я могу показаться невоспитанным, – писал мне Серёжа, – но я прочитал твоё письмо и имел от этого огромное удовольствие, за что тебя и благодарю». И затем спросил осторожно: «Ты написала Чикиной, что у тебя есть стихотворение, навеянное мной, и что ты хотела бы мне его при случае показать? Вот мой адрес, присылай и напиши мне. Буду ждать письма».
Я выслала ему это стихотворение, оно называлось «Другие вещи». (Несколько позже у меня выйдет толстая книга с таким названием). Мы начали время от времени переписываться.
В 2015 году, на Бенефесте, ночью, стоя у главной сцены под дождём, когда уже прошли все концерты, мы с Серёжей договорились о том, что он будет делать макет моей новой книги «Дети пропавших лётчиков», которую оформляла Оля Чикина. В редакторы он мне посоветовал поэта Ольгу Нечаеву (о чём я совсем не пожалела).
Мы начали работать над книгой.
Длинными вечерами мы сидели в скайпе и Труханов объяснял мне какие-то тонкости, в которых я должна была разобраться, но въезжала с трудом. Он хотел понять, что мне надо, и методично объяснял, как это может выглядеть. Иногда всё это было очень нудно )) Волшебный голос Труханова пел мне про кегли, интерлиньяж и шмуцтитулы, формат, форзац и всякое такое. Я вникала и тупила, тупила и вникала – а он сочинял макет.
Труханов предложил мне сделать семь разделов и оставить гораздо меньше стихов, чем я собиралась уложить в этот летчицкий «чемодан». Я бурлила, сопротивлялась, затем соглашалась, сокращала и комплектовала. Он отвергал обложку и настаивал, чтобы Ольга нарисовала новую – никаких старых рисунков Чикиной он в книге видеть не хотел – рисунки должны были быть новыми и нарисованными именно к этой книге. Надо сказать, что в итоге он во всём оказался прав.
В октябре Серёжа уехал на гастроли, а 29 октября 2015 года написал мне, что сильно разболелся и не сможет продолжать работу над книгой и боится, что подведёт меня. Серёжа лёг в больницу, Чикина мне позвонила узнать, что с ним, а я почему-то думала, что у него воспаление лёгких…
Оказалось, что всё гораздо хуже, это был рак мозга, мультиформная глиобластома, IV степень.
Лечение было платным, в частной клинике и, когда все ресурсы были исчерпаны, Серёжа решился выйти с обращением в интернет. В конце декабря он написал пост о том, что болен и собирает деньги на современную иммунную вакцину. – Лечение, правда, не гарантирует выздоровления, а лишь увеличивает "среднюю продолжительность жизни" до 12—15 месяцев, – писал он. – Но с этой вакциной люди живут 5-6 лет.
Лечение стоило огромных денег, но практически за несколько дней люди, которые знали его и любили, собрали эти средства. Серёжа был потрясён и растроган от этой волны любви, накрывшей его.
В апреле он улетает в Америку в больницу Дана-Фарбер в Бостоне и госпиталь Коламбия в Нью-Йорке, там ему делают химиотерапию, идёт речь о каком-то новом волшебном лекарстве… Он даёт концерты и продолжает работать над песнями. В июле 2016-го на один день приезжает на Бенефест, даёт концерт в Москве. И, в общем, все мы были уверены, что лечение идёт успешно и Труханов ещё поживёт, что он будет жить…
В этом году 18 апреля ему исполнилось 56 лет. На своей странице он написал, что лечение (капельницы) ему будут делать до 18 года. У него были планы, его ждали с концертами. И он очень верил и надеялся. И все мы очень надеялись. Но вчера, 4 июля, его не стало.
…Потеря Труханова – это боль в сердце. Ещё одна боль, и выразить её трудно. Как там, у Бродского… «…чем объяснить, что утешаться нечем… мы не приколем бабочку иглой адмиралтейства, только изувечим…»
Видимо, у каждого свой срок, и никто не знает, долог он или краток. Серёжа многое успел, он вроде бы даже никуда и не торопился, но сделал очень много – пишут, что 400 песен. А ещё сколько-то альбомов и сделанных им книг. Моя была последней…
Спасибо тебе, Серёжа, за всё. Ты такой один и ты неповторим. Вечного света тебе там, наверху, – и музыки. И возвращайся на землю скорее снова. Здесь тебя ждёт столько людей.
Серёжа и Наташа Бродская на Бенефесте