– Ну и сиди там. – говорю я коту и прикрываю дверь.
Мама, опираясь на палочку и улыбаясь, выходит из кухни.
– Маменька, ваше животное решило жить в парадном. – говорю я.
– Ой нет, сходи за ним… – просит мама.
Кот сидит на лестнице и ждёт, когда его ВНЕСУТ. Сам не заходит, но разрешает взять себя на руки и внести в дом.
– Мама, там хорошо. – говорю я. – Ты всё время дома, пойдём, посмотрим на солнце.
– Боюсь, что у меня не хватит сил… – грустно говорит мама.
Болезнь совсем ослабила её и сильно болит рука. Но мне кажется, что прогулка ей пойдёт только на пользу.
– Мы недалеко, я покажу тебе горку. – говорю я.
Мы начинаем медленно собираться, я помогаю ей надеть свитер, «кешин свитер», – говорю я, – это любимый мамин свитер, который я ей когда-то давно привезла от Лены Кешман. Натягиваем сапоги, я застёгиваю на ней зимнюю куртку. Медленно спускаемся во двор.
– Болезни очень не любят движения, планов, солнца, воздуха… – говорю я оптимистично. – Вот мы с тобой сейчас прогоним их. Пойдём вон той тропинкой, где дерево…
– Жаль, что я ничего не вижу… – говорит мама. – У меня всё хуже со зрением...
Держась за меня, мама прошла ещё немного, затем остановилась.
– Тяжело. – сказала она. – Мне нехорошо…
Мы медленно вернулись домой, я открыла дверь, Кутузов тут же выскочил в подъезд. Посадив маму на табуретку, я пошла за ним. Внесла его в дом, раздела маму, довела её до дивана.
– Сейчас я приготовлю обед. – сказала я. – Полежи.
Кутузов метнулся ей в ноги и начал стягивать с неё покрывало.
– Сгинь, бестия! – рыкнула на него я. – Бабушки в доме не для того заводятся, чтобы всякие коты у них покрывала тырили.
Кутузов исчез и снова возник с клочком обоев, весело гоняя его по комнате.
– Остатки ремонта… – вздыхаю я. – Гуляй, анархия.
– Бог с ним. – машет рукой мама. – Ты знаешь, я давно хотела тебе рассказать.. Просто вспомнила сегодня утром. Это не займёт у тебя много времени…
– Мам, ты о чём, я не тороплюсь никуда. – сказала я и присела рядом с ней на диван. – Расскажи.
